Сергей Зиновьев: «Без риска тоже можно хорошо зарабатывать – мы это уже 20 лет делаем»

Досье Bankir.Ru. Сергей Зиновьев. Родился 17 марта 1965 года в Костроме. В 1988 году окончил с отличием физический факультет Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова. В 1991 году закончил аспирантуру кафедры общей ядерной физики МГУ и защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата физико-математических наук.

В 1990 году стал начальником отдела экономической информации и программирования банка «Новый Символ», в том же году – заместителем председателя правления – начальником операционного управления. С 1998 года – первый заместитель председателя правления банка «Новый Символ».

Автор 14 научных работ.

- В минувшем сентябре на российском банковском фестивале в Черногории «Новый Символ» получил диплом самого стабильного банка. Титул более чем значимый, с учетом всех потрясений финансового рынка страны за минувшие двадцать лет существования вашего банка. Вообще, на подобном промежутке времени можно говорить о какой-то единой стратегии?

- Да, безусловно. Все эти 20 лет банк следовал единой стратегии. И сегодня, оглядываясь назад, можно сказать, что она не претерпела практически никаких существенных изменений. Мы об этом не жалеем и не пожалели ни разу…

Банк, действительно, был создан еще во времена Госбанка СССР и регистрировался на Неглинке, где тогда Виктор Геращенко регистрировал все банки. Это был август 1990 года.

- В чем основа этой стратегии?

- С самого начала решили создать банковский бизнес, который отличается от того, что можно считать «общепринятым». А именно – решили, что кредитованием если и будем заниматься, то очень в незначительной степени, а будем заниматься в основном банковскими операциями, которые не несут в себе кредитных рисков, рисков невозврата средств. Прежде всего, это расчетные услуги всех видов, оказываемые юридическим лицам, частным клиентам и другим банкам, позже – эмиссия карт, затем – услуги хранения ценностей, брокерские услуги в широком смысле этого слова на валютном и биржевом рынках.

- При этом сам банк в биржевую игру с головой не влезал, насколько я понимаю?

- Да, не влезал. У нас были небольшие пакеты акций, и мы давно сами акциями уже практически не торгуем, но на балансе некоторый пакет имеем. Например, еще с 90-х годов банку принадлежит пакет акций «Газпрома», который за это время достиг довольно солидных величин; его стоимость с момента покупки увеличилась в 50 раз. А так на свой баланс мы мало брали этих ценных бумаг и делали это осторожно.

- Поэтому 1998-й год без потерь прошли?

- Да. Конечно, соблазны тогда были велики. Доходность знаменитых ГКО доходила до 250% годовых. Хотелось в это дело влезть, но, к счастью, следуя нашей стратегии, мы этого не стали делать.

- В конце 1980-х – начале 1990-х банки, как правило, регистрировались с неким посылом: «мол, мы банк для обслуживания такой-то отрасли». Возникали всевозможные «востокспецстройбанки». Вы тоже в таком качестве регистрировались?

- Нет, мы изначально не были ни кэптивным, ни отраслевым банком. Просто была группа энтузиастов, которая хотела заниматься банковским делом. Поэтому сначала зарегистрировали банк, а уж потом стали думать: а как и где, собственно, набирать капитал (смеется). К счастью, тогда можно было зарегистрировать банк, не имея изначально никакого оплаченного капитала, ты мог получить лицензию и тебе давался год, чтобы оплатить заявленный капитал.

Я тогда напрямую в банке еще не работал, но знал, что банк регистрируется, и предполагал, что буду в нем работать. А собственно в банк пришел осенью 90-го года и с тех пор в нем работаю.

- Наверняка вы были в контактах с такими группами энтузиастов. Банков тогда регистрировалось много, до трех тысяч дошло. Как сложилась в целом судьба таких же групп энтузиастов?

- Я как раз перед нашей встречей смотрел сайт Центрального банка… У нас номер лицензии 370. А на сегодня банков старше нашего осталось 46.

- То есть выжили чуть больше каждого десятого?

- Да, причем из этих банков нет ни одного, который бы за эти двадцать лет не был бы перепродан, а многие и по нескольку раз. В этом смысле мы, наверное, уникальны: единственный банк, который не менял ни собственников, ни названия, ни руководства, ни офиса.

- Теперь понятно, почему вы считаетесь «самым стабильным»… Вообще понятие «стабильность» в свете событий последних двух лет становится особенно привлекательным, так что давайте поговорим о ней. Где, на ваш взгляд, грань между стабильностью и стагнацией? Ведь оптимист может назвать стабильностью то, что пессимист назовет стагнацией. Насколько риски стагнации существуют в банковском бизнесе? Всегда ли устраивает вас самих ваша стабильность?

- Часто задают этот вопрос. 20 лет прошло, а мы входим, максимум, в четыреста банков по активам – устраивает ли это нас?

Устраивает, потому что мы всегда отказывались от соблазнов резкого роста. А их было немало. Кто только за эти двадцать лет ни приходил и чего только ни предлагал! Вспомните, пресловутые чеченские авизо – предлагали. «Поиграть» с ГКО – предлагали. Вложиться в фондовый рынок – предлагали. Сейчас тех, кто на все это соглашался, – их либо нет, либо они за границей, либо вообще в местах не столь отдаленных…

Да, опасность стагнации существует, но мы боимся не ее, мы боимся обмануть самих себя в погоне за легкими деньгами. К тому же, развитие меряется не только финансовыми показателями. Все эти годы работа идет творческая, потому что банковские сервисы и услуги менялись, открывались с совершенно неожиданной стороны. Стоять на месте не приходится.

- А можно какие-то примеры, когда инновационно менялись банковские сервисы?

- Расчеты, например. Мы сейчас один из немногих банков в России, который работает с расчетами в режиме реального времени. У нас нет никакой необходимости как-то деньги внутри банка задерживать, поэтому если к нам пришло в электронном виде поручение клиента на перевод денег, то оно исполняется в ту же секунду. Клиент это видит, знает, что ему обеспечен молниеносный перевод денег. Хорошо известно, что обычно банки стараются деньги задержать и всячески скрыть от своей клиентуры внутреннюю «кухню» расчетов. Не секрет и то, что многие крупные банки «развлекаются» тем, что если вы, например, принесли поручение на перевод после часа дня, то оно будет исполнено только на следующий день. А если вы эти деньги принесли в отделение, то расчет задержат еще на день со словами: «Ну, мы же должны в головной офис все это сначала передать».

На самом деле в XХI веке нет никаких проблем отправить деньги мгновенно, в реальном времени. Нет никаких проблем в том, чтобы за несколько часов, а не за пять-шесть дней идентифицировать так называемые «неопознанные суммы». Это все от лукавого. Это все к тому, что даже, казалось бы, такая традиционная вещь как расчетно-кассовое обслуживание (РКО) может меняться, развиваться и совершенствоваться.

- В последний год многие банки обращают все более серьезное внимание на РКО. Например, один из руководителей Бинбанка говорил мне, что доходы от РКО вполне способны обеспечивать все операционные расходы банка и что это направление не следует недооценивать в общем списке инструментов банковского бизнеса. Другие же говорят, что главное дело банка – кредитовать и уйти от этого невозможно. А ваша точка зрения?

- Наша точка зрения, конечно, в том, что РКО – это бизнес, причем прибыльный бизнес, он может и должен приносить и приносит доход. И этот доход генерится отнюдь не за счет того, что деньги клиента задержаны или комиссии за РКО вбрасываются в биржевые спекуляции.

- Иными словами, вы – на стороне тех, кто утверждает, что банк вполне может ориентироваться на комиссионный бизнес?

- Да. Это, собственно, европейская модель банкинга. Если вы были в Европе, то знаете, сколько там банки берут за обслуживание…

- Да, но на российском рынке мешают два момента. Первый – к таким высоким комиссиям у нас не готовы. Второй – сами владельцы российских банков не захотят жить на скромный комиссионный доход, без сверхприбыли, которую сулит биржевая спекуляция или кредитный угар.

- Не все. Просто в банкинге есть люди, которые заигрываются. И те, кто считает, что спекулятивное кредитование – это ключ к большому коммерческому успеху. И то, и другое, кстати, печально сказывается на отечественной экономике.

Проблема с РКО сейчас усугубляется тем, что некоторые банки, пытаясь заполучить клиентуру, говорят: «Давай я тебя буду бесплатно обслуживать по части РКО». На самом деле интерес таких банков заключается в том, чтобы прокредитовать этого клиента или получить доступ к его временно свободным денежным средствам. В итоге возникают невнятные пассивы и перекошенные активы. Вот и получается, что часто меняются собственники и названия у банков…

У каждого вида банковского бизнеса должна быть своя окупаемость. И утверждение, что одно лучше другого, неверно.

- Вы верно заметили, что иногда банки предлагают бесплатное РКО для того, чтобы заманить клиента на кредит. Но ведь бывает и обратная ситуация. Например, пришел клиент на РКО, а через какое-то время ему понадобился кредит. Как в такой ситуации вы поступите? Скажете ему, что занимаетесь только РКО?

- Ну, во-первых, мы никогда не говорим, что вообще не кредитуем. Другое дело, что доля кредитов в наших активах в разы меньше, чем в среднем по рынку. Но у нас кредитные программы, в частности программа овердрафтного кредитования клиентов. Есть и овердрафт по картам для физлиц. Но мы не даем ни ипотеки, ни автокредитов.

- Скажите. Вот вашему банку 20 лет. А есть ли у вас клиенты, которые тоже работают с вами 20 лет?

- Сами понимаете, что само по себе существование юридического лица 20 лет – это пока очень большая редкость для российской экономики. Но у нас есть две компании, которые все эти годы обслуживаются у нас в банке. А значительная часть клиентов обслуживается не менее 8–10 лет.

- В свое время «Новый Символ» был одним из первых российских банков, занявшихся так называемым арт-банкингом…

- Да, действительно, у нас есть комплекс услуг, связанных с хранением произведений искусства. Есть специализированное хранилище, способное обеспечивать температуру, влажность и другие параметры правильного хранения. Кроме того, мы оказываем услуги по перевозке произведений искусства.

- То есть своего рода арт-инкассация?

- Да. И, в-третьих, мы оказываем услуги по атрибуции предметов искусства. Это создание истории того или иного предмета искусства, оформление его паспорта, в котором фиксируется авторство, параметрия, история сделок и т.п. Мы осуществляем сверхкачественное фотографирование произведения искусства в особо крупном масштабе, что позволяет гарантировать реставрацию в случае форс-мажора. Помогаем клиентам и со страхованием арт-объектов.

- И насколько эти услуги востребованы?

 - Наше хранилище полностью занято, мы уже вынуждены сейфовые ячейки переводить под эти цели.

- А банку что это дает с точки зрения бизнеса?

- Мы таким образом работаем с клиентурой определенного статуса.

- Почему, на ваш взгляд, арт-банкинг все же не получил особого развития, да и идеи кредитовать под залог предметов искусства так и остались разговорами?

- Причина проста. 70% арт-рынка – это подделки. Этот сегмент рынка пока далек от идеального порядка. Айвазовский написал 6 тысяч картин, а на рынке ходят 30 тысяч. Так что эта ниша банкинга останется третьестепенной.

- Ок, поговорим о первостепенных вещах. Ваше сотрудничество с HandyBank развивается все более активно?

- Да. Тут необходимо напомнить, что мы оказываем расчетные услуги не только компаниям, но и другим банкам, причем эти услуги носят системный характер.

Одним из таких проектов является HandyBank. В его рамках мы оказываем банкам услуги по операциям с использованием банковских карт и Интернет-банкинга. HandyBank – это концепт мультибанковской системы Интернет-банкинга. Любой банк может не думать над развитием собственной системы Интернет-банкинга, а подключиться к действующей рыночной системе и предлагать ее своим клиентам. Разумеется, интерфейс сайта банка остается его собственным, но система, которая за ним стоит, – универсальная.

- То есть вы предполагаете, что банки откажутся от развития собственных систем Интернет-банкинга и «пересядут» на универсальную систему?

- Да. А что вас удивляет? Точно так же банки в 1990-е годы эмитировали свои собственные банковские карты. Все придумывали себе какую-нибудь карту и давай ее выпускать… Потом, конечно, все перешли на Mastercard или Visa.

Точно такая же судьба ожидает, я уверен, системы Интернет-банкинга. Не будет доморощенных «самодельных» систем. Будет 5–6 универсальных международных систем, а сам Интернет-банкинг будет передаваться им на аутсорсинг. Конечно, на рынке полной убежденности в этом еще нет, но пройдет время и она усилится.

- Вы так думаете?

- Убежден, потому что для банка чрезвычайно затратно создавать такую систему, поддерживать ее, заключать многочисленные договоры. Рано или поздно банки это поймут и будут эти затраты сокращать.

- Да, в этом случае вас уж точно трудно заподозрить в стагнации… Оказывается, ваш банк демонстрирует довольно революционный взгляд…

- Да, но, заметьте, он не является рискованным. Это опять же разновидность комиссионного бизнеса. Так что при всей революционности концепт вписывается в нашу стратегию.

К тому же, исторически так сложилось, что мы над IT-решениями для банкинга работаем полностью самостоятельно. Все программы, которые мы используем в своей деятельности, – наши собственные, «самописные», и все эти 20 лет они нормально работают. Вообще, использование стороннего IT-обеспечения иногда приводит банки к IT-зависимости. И сегодня многие банки возвращаются в этом вопросе к самостоятельности. Конечно, в результате мы вынуждены содержать заметный штат программистов, зато обеспечиваем себе душевное спокойствие и понимание, что в случае чего мы сами все быстро сделаем и исправим.

- То есть традиционный для банков «IT-налог» вы не платите, так можно сказать?

- Ну, мы его платим в виде зарплаты собственным программистам.

- Как вы полагаете, тенденция сокращения банковского поголовья, которую подстегнула новая планка банковского капитала, к чему, в конечном счете, приведет? Особенно с учетом, что скоро потребуется повышать капитал до 180 млн. рублей. Каким станет место средних банков вроде вашего, если мелких не станет?

- Мне кажется, что все эти требования по капиталу подавляющим большинством банков будут удовлетворены. Крайне мало можно найти банков, которые не преодолели планку в 90 млн. Полагаю, что и 180–200 млн. сумеют преодолеть.

- А заявка насчет требования к капиталу в 1 миллиард? Или все-таки все считают, что от этого удастся «отбиться»?

- Да, все считают, что от этого удастся отбиться. У средних и малых банков всегда останется ниша на рынке. В России с ее протяженностью и территориями найдется место для многих банков. К тому же в глубинке любят «свой», привычный им банк. Мы вот это испытали на примере своего филиала в Пятигорске. Лет десять мы там проработали, завоевывая доверие, прежде, чем стали там «своими».

- Итак, вы предпочитаете вкладываться в разные банковские бизнесы не столь деньгами, сколь мозгами. Но тут возникает вопрос кадров. Как вы обеспечиваете их репродукцию? Откуда берете? Особенно с учетом, что на рынке труда сегодня обычно предпочитают быть пешкой в большой корпорации или банке, нежели фигурой в маленьком?

- В любом крупном банке или корпорации доминирует очень сильная специализация работников. От сотрудника мало что зависит, он на конвейере, он легко заменяем, требования к нему стандартные. Средние и небольшие структуры, вроде нашего банка, строятся не на «пешках», а на «бойцах». У нас каждый закрывает собой то. что в крупной структуре делают несколько человек. Но наши люди занимаются куда более разносторонним трудом…

Теперь о том, где мы берем кадры. Процентов на 80 – воспитываем в собственной среде. Приглашаем людей из науки. А вообще у нас крайне низкая текучка кадров. Средний срок работы в банке – 12 лет. А всего коллектив насчитывает чуть более двухсот человек.

- Вы сами – пример стабильности. Двадцать лет на одной работе, в одном офисе. И каково самочувствие человека, для нашего времени по сути исключительного, – человека с одной записью в трудовой книжке?

- У меня все же не одна запись в трудовой книжке, поскольку студентом и аспирантом я поработал в университете на разных должностях. А вот по окончании университета, действительно, это единственная запись.

В начале 1990-х, когда я, свежеиспеченный физик-ядерщик, защитил диссертацию, передо мной вопрос стоял так: либо уезжать за границу и там работать по специальности, либо оставаться и работать не по специальности. Потому что ядерная физика на тот момент в России приказала, по сути, долго жить…

В силу ряда личных причин я решил не уезжать, и жизнь повернулась так, что меня увлек банковский бизнес. Видимо, потому что я по своей натуре предрасположен к методичной постоянной работе на одном и том же месте. Все, например, знают, что я, как Ниро Вульф, предпочитаю не покидать своего кабинета и со всеми встречаться здесь.

- А решетки у вас на окнах, чтобы вы все-таки не уехали заниматься ядерной физикой?

- Чтоб меня не выкрали (смеется).

- И все же – в чем ваш личный профессиональный кайф? Подозреваю, что финансовая отдача тоже довольно стабильна. Да и должность все это время одна и та же. Значит, дело не в деньгах и не в карьере?

- В развитии. В новых задачах. Хотя, честно говоря, финансовая отдача, конечно, тоже растет. Вспоминаю первый год нашей работы, период становления, это вообще была самая оголтелая бедность.

- Вас, кстати, приход больших денег не сломал? Многих от первого миллиона долларов просто корежит…

- Нет, поскольку все происходило очень плавно. Не было такого, чтобы вдруг раз – и заработал кучу денег. Все происходило плавно, и никакой ломки не было, тем более, что и, в общем, годы уже не те, когда деньги способны сломать. В каком-то смысле я остался человеком из советского времени.

- Никогда не возникало мысли перейти куда-то или предложений с рынка?

- Предложений с рынка было очень много. В последнее время – поменьше, поскольку уже все знают, что я никуда не пойду. Когда ты рынку постоянно отвечаешь: «Нет», – привыкают.

- Традиционный вопрос к гостям этой рубрики: как вы управляете собственными деньгами. Ответ на этот вопрос – это что-то вроде знаменателя той «дроби», которую составляют взгляды человека на бизнес… Вы так же консервативны, как ваш банк?

- Да, у меня все деньги в банке «Новый Символ».

- А такие вещи как инвестиции, биржевой трейдинг?

- Я слишком хорошо его знаю, этот трейдинг. Он очень увлекает, требует много эмоций. Трудно сочетать с работой. Хотя, это моя личная позиция… У меня вообще очень мирные занятия. Например, аквариумом увлекаюсь. К сожалению, этим летом из-за жары его обитатели практически все погибли, кондиционер не справлялся. Буду восстанавливать…

Свободное время посвящаю семье, у меня сын семнадцати лет. Каких-то экстравагантных хобби нет. Хотя по-прежнему физикой увлекаюсь.

- Это как? Аквариум-то можно в кабинет поставить. А синхрофазотрон вряд ли…

- Все проще – стараюсь быть в курсе всех новинок ядерной физики. Общаюсь с однокашниками по университету.

- Кстати, ядерной физике нашлось все же место в нынешней России?

- Нашлось. Но она, к сожалению, становится все более прикладной. То есть люди занимаются в основном утилитарными проектами, например, как проводить медицинские операции с помощью пучков частиц без разреза, как исследовать материалы или диагностировать трубопроводы. И деньги на это получают хорошие, и результаты есть.

- Почему «к сожалению»? Президент Ассоциации российских банков (АРБ) Гарегин Тосунян, по образованию тоже физик-ядерщик, наоборот мне рассказывал, что его отпугнуло от физики то, что все в ней заточено на оружие, на убийство.

- Не согласен, ядерная физика – дисциплина обширная, не все нацелено на оружие. Хотя, возможно, в разное время было по-разному… Что касается меня, то у меня специализация была – ускорители. И уже тогда, в 80-е годы, мы опоздали в этом направлении лет на двадцать. Что было делать? Разве что уезжать в какой-нибудь Иллинойс, чтобы заниматься наукой, а не плестись в арьергарде. У меня половина сокурсников поэтому за границей. Причем, очень ценятся там, потому что, в отличие от американских коллег, помимо неплохой головы умеют еще и отверткой работать.

- А для банкинга наличие неплохой головы – это сегодня типично или нет. Вот вы говорили, что в крупных банках люди работают «пешками», на одной узкой операции. Это может привести к примитивности банковских специалистов. Есть такой риск?

- Да, очень часто, когда берешь вроде бы готового специалиста, выясняется, что его профессионализм крайне узок, что шаг вправо-влево для него уже целая проблема. Но едва ли это станет существенным риском. Кадровый выбор все же достаточно широк.