Анатолий Аксаков: «Рубль пока не избавился от сырьевой зависимости – он приспособился к «сырьевым» шокам и рынку»

– На ваш взгляд, от каких факторов сегодня зависит и будет зависеть курс рубля?

– Прежде всего, от состояния экономики, динамики её развития, а также от предсказуемости действий финансовых властей. Здесь проблем не видно: экономика в целом устойчива, несмотря на все вызовы, действия Банка России и Правительства профессиональны, бюджетное правило возобновит своё действие в следующем году. Правда, существуют два «трудно просчитываемых фактора» – это геополитика и пандемия коронавируса, которые являются источниками неопределенности и потенциальной волатильности. Но сценарии, описанные ЦБ в «Основных направлениях денежно-кредитной политики», в общем-то учитывают и эти факторы, причём ничего драматичного для рубля в них тоже не просматривается.

Геополитическая ситуация несколько прояснилась после президентских выборов в США в ноябре 2020 года, когда стало ясно, что побеждает Байден. Будем надеяться, что новая Администрация США поведёт себя благоразумно, по крайней мере, рынки этого ждут и отреагировали на новость о победе Байдена положительно.

А вот пандемия сегодня – важный фактор, влияющий на стабильность и траекторию финансовых рынков… Мы видим, что увеличивается число заболеваний и в мире, и в России, а значит, растут ожидания новых карантинов, сворачиваний бизнесов, возможно, что снижение потребления товаров традиционного российского экспорта затянется. Это, в свою очередь, оказывает давление на рубль. Как только ситуация развернется, рубль начнет укрепляться. В этом плане показательна позитивная реакция рынков на объявления об открытии новых вакцин. На этом фоне и цена нефть пошла вверх и рубль начал укрепляться.

– Когда говорят о рубле, вспоминают три фактора: объем резервов России, нефтяные цены и интерес нерезидентов к инвестициям в российские финансовые инструменты. Как вы оцениваете «вес» этих факторов, меняется ли их воздействие на рубль и какие плюсы и минусы для курса рубля вырисовываются в краткосрочной перспективе?

– Некоторые из этих факторов сегодня благоприятны. Объем золотовалютных резервов России на протяжении последних месяцев держится на достаточно стабильном уровне (в районе $580–590 млрд), который значительно превышает объём внешних обязательств. Этот фундаментальный фактор говорит в пользу укрепления рубля. Именно поэтому я и считаю, что при ослаблении негативных факторов рубль может начать укрепляться.

Доля нерезидентов в общем объеме российского рынка ОФЗ последнего время сократилась незначительно и составила к началу осени 23,3%. Причина понятна – рост волатильности на рынке из-за угрозы санкций и второй волны пандемии. Правда некоторые эксперты не видят существенных поводов для возвращения нерезидентов на рынок ОФЗ после американских выборов и с учетом, что вирусный кризис в мире продолжается. Однако практика показывает, что нерезиденты по-прежнему интересуются российским рынком и верят в его потенциал, в последнее время, кстати, наметился приток средств нерезидентов на российский рынок. Этому способствует и наша денежно-кредитная политика. Так что этот фактор можно оценить как нейтральный.

Цены на нефть менее предсказуемы. Общий спрос на углеводороды в мире упал и пока перспективы остаются неопределенными. Однако с помощью бюджетного правила государству удалось частично отвязать рубль от нефти. Эти валютные операции стабилизируют курс: рубль по-прежнему реагирует на скачки цен на нефть, но уже слабее, чем раньше. Когда в марте 2020 года нефть Brent подешевела на 56%, то рубль упал всего на 21% (на пике с 66 до 80 рублей за доллар), а потом – укрепился.

Кстати, Банк России при проведении денежно-кредитной политики цены на нефть учитывает только как один из комбинации факторов, причём не самый основной. А это говорит о том, что и в экономике страны, и в финансовой политике произошли серьёзные изменения, действия регулятора стали более зрелыми и фундаментальными, вызывающими доверие рынка.

– На ваш взгляд, почему в СМИ, на Ютубе, в блогах часто вспыхивают разговоры об «обвале рубля»? Это «дурная привычка» или погоня за сенсацией?

– Да я все годы, которые нахожусь в Думе, слышу, что рубль упадет до 100 или до 200 за доллар… Эти слухи о неминуемом обвале рубля, как правило, распускают недобросовестные интересанты: спекулянты, недоброжелатели страны, профессиональные провокаторы, ангажированные журналисты; некоторые из них пытаются раскрутить популярность своих информационных ресурсов, некоторые выполняют чей-то заказ. В последнем случае эти провокации призваны вызвать ощущение нестабильности в обществе.

Стабильность рубля, прежде всего, обеспечивается качеством экономики, бюджетным правилом и политикой Банка России: он достаточно мудро управляет ключевой ставкой и макропруденциальными инструментами. При этом, как мне кажется, рубль недооценен процентов на тридцать из-за действия внешних факторов. Если геополитические факторы изменятся – существенное укрепление рубля точно произойдет...

– Вы считаете, что от геополитических факторов многое зависит? Говорили, что рубль зависит от ситуации в Беларуси, от истории с Навальным…

– Да, безусловно, эти факторы сказались, как и другие – антироссийская риторика, выборы в США. В долгосрочной перспективе эти негативные факторы отыгрываются и мы видим, что рубль несколько укрепился. А вот нефтяной фактор для рубля, хотя и уменьшает своё влияние, пока ещё значим: так как и экономика, и бюджет всё ещё зависят от поступления нефтедолларов. Пока мы не изменим структуру экономики – это будет продолжаться.

– Вот вы упомянули бюджетное правило. Кто-то считает, что его вообще нужно отменить. Но мне кажется, что оно все же обеспечило на потребительском уровне стабильность валюты. – да, она слабеет, но не из той серии, когда мы встаем утром, а вокруг все цены в одночасье изменились.

– Если бы не было бюджетного правила – рубль мог бы понизиться серьезно. В том числе – из-за утраты доверия со стороны бизнеса и инвесторов. Бюджетное правило – это гарант стабильности рубля, обеспечивающий доверие к действиям властей со стороны рынка, в том числе потому, что эти действия закреплены законом. Впрочем, грамотная и последовательная политика Центробанка также значительно повысила доверие к национальной валюте и её относительную стабильность.

– Про грамотную политику… Мне как человеку инвестирующему, тоже показалось, что это кризис был максимально четко отыгран с точки зрения денежно-кредитной политики. Но так сложилось, что у нас в медиа-пространстве, в публичном пространстве Набиуллину и Банк России хвалить «нельзя», потому что люди не очень четко понимают логику этой политики…

– Да. Кроме того, этот кризис не вызвал крушений в банковской системе. Первый раз. Мы имеем достаточно здоровую банковскую систему – во многом благодаря жесткой политике Набиуллиной, которая железной рукой навела порядок на банковском рынке. Конечно, это было не популярно, конечно, это било по чьим-то интересам, но «помойки» в банковской системе действительно были, и Набиуллина каленым железом выжигала эту раковую опухоль на теле банковской системы. Жизнь показала: это было правильно.

– Бюджет России оказался в заложниках пандемии коронавируса и вирусного кризиса. На ваш взгляд, что сегодня является главным для того, чтобы в стране сложился реально рабочий бюджет? Чем придется пожертвовать? На что должны быть сделаны акценты? Насколько вообще критичен для России дефицит бюджета?

– Законопроект о бюджете сформирован с учетом задач: надо остановить падение, восстановить потери и обеспечить рост. При этом социальные расходы не должны снижаться, более того, они должны индексироваться в соответствии с принятой Конституцией страны, а национальные проекты, призванные обеспечить новое качество экономики, также должны быть опережающими темпами профинансированы. Да тут ещё и последствия пандемии надо преодолевать, на это идут значительные средства. Пришлось, при слабо растущих номинальных доходах бюджета, наращивать расходы для решения стоящих задач.

В результате с 2020 года государственный бюджет дефицитен. В текущем году – почти 5 млрд. рублей, в 2021 году дефицит составит почти 2,8 трлн.рублей. Это некритично, нормально в условиях кризиса. Образующийся разрыв правительство планирует покрывать за счёт бюджетных заимствований.

– У нас сложилось общественное мнение, что дефицит бюджета – это плохо. Однако большинство развитых стран имеют именно дефицитные бюджеты. Что же у нас не так с пониманием?

– Во многих ведущих странах бюджетный дефицит в течение длительного периода является механизмом, стимулирующим экономический рост. В частности, в США, Британии, Японии и многих странах ЕС дефицит является устойчивым источником финансирования экономики (за последние 44 года дефицит в США отмечался 41 год).

Покрывается дефицит, как правило, посредством целевой эмиссии национального центрального банка, потому что за длительный период прирост экономики в этих странах превышает накопленный объем дефицита бюджетов.

Такой механизм предполагает, что центральные банки стран покупают долгосрочные (30-40-летние, а в Японии даже 50-летние) госбумаги, выпущенные минфинами (казначействами); одновременно осуществляется целевая длинная (до 30–40 лет) эмиссия на необходимые программы. При этом купленные центральным банком бумаги зачастую хранятся у него в течение всего срока, а не поступают на рынок, оттягивая оттуда деньги: ЦБ, по сути, дает долгосрочный кредит экономике. Более того, когда приходит время погасить бумагу, то есть изъять ресурсы из экономики, при необходимости осуществляется новая эмиссия, что обеспечивает новый приток длинных денег и делает ресурсы для экономики фактически бессрочными. Кроме того, участие ЦБ в указанных механизмах позволяет осуществлять финансирование бюджетных задач. В результате в развитых странах 80–95% всей эмиссии национальной валюты приходится на свои национальные (в первую очередь долгосрочные) госбумаги. Но такой механизм возможен только при нулевых или даже отрицательных банковских ставках

В России ставки находятся в положительных значениях и денежная эмиссия в описанной схеме приведёт к всплеску инфляции, снижению стабильности рубля, подрыву доверия к действиям финансовых властей. Ежегодно миллиарды бюджетных рублей не осваиваются либо перераспределяются из-за отсутствия проектно-сметной документации, нерадивости подрядчиков, исполнителей.

У нас на счетах юридических лиц накоплены значительные средства, наши институты развития оперируют сотнями миллиардов рублей, которые могут и должны идти в проекты. То есть ресурсы в экономике есть, нужны финансово-эффективные проекты. И финансовая стабильность, в том числе – стабильный рубль.

Допускаю использование специнструментов Банка России (целевую эмиссию) для финансирования проектов, увеличивающих потенциал экономического роста и, соответственно, не способствующих росту инфляции. Некоторые такие проекты вообще могут помочь сдерживать инфляционные факторы. Например, создание логистических центров в стране по хранению и переработке сельхозпродукции позволит сгладить скачки цен на аграрную продукцию и продукты питание. И всё же это, прежде всего, задача правительства, миссией которого является, в том числе, структурная и инвестиционная политика.

– Выявил ли нынешний мировой кризис перекосы в российском бюджете, которые должны быть откорректированы?

На 2021 год было смягчено действующее бюджетное правило в части предельно допустимого уровня нефтегазовых доходов, которые могут быть пущены на расходы федерального бюджета – в 2021 году эта сумма может увеличиться почти в три раза, с 585 млрд до 1,46 трлн рублей.

Другие параметры правила (цена отсечения нефти и правила использования ФНБ) изменениями затронуты не будут.

Предлагаемое повышение предельного объема расходов в 2021 году обеспечит постепенную адаптацию бюджета к новым макроэкономическим условиям и позволит продолжить использование мер, необходимых для обеспечения восстановления экономики и реальных доходов граждан, в целях борьбы с последствиями распространения новой коронавирусной инфекции, которые носят среднесрочный характер.

С 2022 года уровень предельных расходов бюджета вновь будет определяться в соответствии с бюджетным правилом, что позволит сохранить уровень доверия инвесторов к проводимой макроэкономической политике и обеспечить доступность финансового ресурса для внебюджетного сектора.

Вирусный кризис однозначно выявил проблему недофинансирования здравоохранения, что проявилось в пик пандемии острой нехваткой коечного фонда, специальной аппаратуры (особенно ИВЛ), средств защиты медиков, необходимых лекарств, а также медперсонала.

В результате и в текущем бюджете, и в рассматриваемом сейчас проекте бюджета расходы на решение этих проблем увеличены.

А в общем можно сказать, что все основные бюджетные перекосы (в формировании доходной части разных уровней бюджетной системы, разрыв в бюджетной обеспеченности субъектов, дисбаланс в налоговой нагрузке производства и потребления и т.п.) были хорошо известны и до коронавируса, и пандемия их лишь акцентировала.

Finversia.ru, 1 декабря 2020