Казанцы готовили переворот на Сахалине

2000 год. На Сахалине объявлены губернаторские выборы. Против губернатора Игоря Фархутдинова выступил мэр Южно-Сахалинска Федор Сидаренко. В помощь себе он призвал команду политтехнологов, сформированную из москвичей и казанцев.

Прелюдия. Масс-медиа выключены из игры

- Кампания на Сахалине была очень тяжелой, поскольку силы были слишком неравны, - вспоминает Владимир Самойлов, тогда – один из руководителей выборного штаба г-на Сидаренко, впоследствии – специалист по выборным технологиям, а ныне – директор корпорации "КАМАЗ" по информационной политике. – Попытку Сидаренко противостоять Фархутдинову многие называли самоубийством…

В поддержку Сидаренко был сколочен блок "Наши острова" - из всех оппозиционных губернатору сил, от коммунистов до СПС.

Выборы на острове, почти разорившемся после перестройки, казалось бы, не должны превратиться в политическое сражение крупного калибра, однако именно так и произошло. Поскольку финансовая "цена" его исхода была много больше, чем просто Сахалин. Речь шла о хозяйском праве на сахалинском шельфе. Игорь Фархутдинов, или Фарш, как звали его в политической тусовке, в период, когда Ельцин не мог призвать к порядке Чечню и национальные республики, забрал на далекой окраине империи практически бесконтрольную власть. Которая свободно конвертировалась в деньги. На сохранение этой власти в выборную кампанию, помимо административного ресурса были брошены большие деньги. По оценке пиарщиков, более $6 млн, в то время как "типовая" региональная кампания оценивалась тогда примерно в $1 млн. Только на Сахалине и в Красноярске выборы составили сумму более $5 млн. Кампания южно-сахалинского мэра стоила почти в 20 раз меньше – около $300 тыс.

Власть г-н Фархутдинов сдавать не собирался.

- Нас практически отсекли от телевидения - на государственное телевидение попросту не пустили, а частной компании, с которой мы договорились и на которой запустили свою программу, пригрозили потерей лицензии, - вспоминает Владимир Самойлов. – Понятно, что для телевидения это главная удавка, и нам пришлось отступиться…

Штаб Сидаренко решил вести агитацию почти без средств массовой информации. И почти без шансов на победу. Необходим был некий ход, который без использования масс-медиа всколыхнул бы общественную жизнь на острове. Команда Самойлова его придумала – в соответствии с лучшими российскими традициями: мозговой штурм, бессонная ночь, бесчисленные чашки кофе и клубы сигаретного дыма. К утру идея обрела очертания.

Идея. Жизнь – это роман

Избитое утверждение "Жизнь - это роман" пиарщики перевернули наизнанку. Роман – это жизнь. На острове должен срочно появиться остросюжетный роман, в котором описывается подноготная жизнь губернатора и его приближенных.

Утром "заказ на высокохудожественное, читабельное, захватывающее произведение" полетел одновременно двум авторам. Одним из них был казанский журналист и поэт Александр Фролов, чьи песни распевала вся бардовская Казань.

- Роман наши авторы начали писать вместе, но вскоре рассорились, поскольку у них было полное несогласие по поводу сюжета, - говорит г-н Самойлов. – В результате я получил два текста. Один был полностью завершен, но он был скучноват. Не хватало изюминки, лихой закрутки. Второй представлял собой кучу неаккуратных набросков: Саша Фролов получил аванс, написал половину романа и запил… Но текст был просто гениальный, "заводил" с первых страниц…

По сюжету губернатор некоего Острова Шарфутдинов (по прозвищу Шарф), чтобы обеспечить свою победу на выборах в популистских целях организует ложное покушение на самого себя. Нанят суперкиллер… Но ситуация полностью выходит из-под его контроля. А тут еще вмешиваются президент страны и его спецслужбы…

В считанные дни роман Фролова "Конец света" был доведен, вместе с автором, до рабочего состояния. В одну из московских типографий полетел заказ: срочно, еще срочнее.

В штабе Сидаренко происходит утечка информации: весть о необычном заказе достигает команды губернатора. И вскоре пиарщики южно-сахалинского мэра увидели в городе огромную растяжку, приглашающую жителей на презентацию романа "Остров" Кунина. Команда Фархутдинова повторила PR-ход соперников: был срочно заказан патриотической роман о жизни и людях острова. Однако мысль о том, что губернатору удалось "купить" самого Кунина, оказалась преждевременной: автором стал некий однофамилец известного российского литератора.

- Сначала мы были в шоке: наше оружие выбито из рук, - вспоминал позже г-н Самойлов. – Но, прочитав "Остров", успокоились – бездарная макулатура. Сашин "Конец света" бил его, как туз шестерку…

Тем временем тираж романа Фролова отпечатан. Возникает вопрос: как доставить его на остров? Штаб губернатора перекрыл все пути. При попытке заказать доставку груза самолетом представителям Сидаренко вежливо отвечали: без проблем, но сначала сообщите, что за груз вы везете. Было ясно, что тираж на Сахалин не пропустят под любым предлогом, вплоть до порчи груза с последующим возмещением стоимости – не придерешься.

Неожиданно помогли военные. Летчики дальней авиации, которую никак не контролировали сахалинские власти, взяли тюки с книгами на борт военного транспорта. Вылет несколько раз задерживался из-за погодных условий; команда Сидаренко нервно ждала груз на одном из военных аэродромов.

Наконец тираж был доставлен. По приказу властей дороги были перекрыты под предлогом очередной гаишной или милицейской операции. Досматривались грузовики. С аэродрома книга вывозилась маленькими партиями на легковушках. Самойлов и его коллеги раздавали роман студентам, а те - таксистам, случайным знакомым и попутчикам в поездах, благо железнодорожная ветка пронизывает Сахалин, словно становой хребет. Через несколько дней "Конец света" читала половина острова.

Финал. Нам песня строить и жить помогает

Выборной кампании нужна была эмоция. В штабе Сидаренко родилась еще одна идея: острову нужна песня. Песня, которая напомнила бы оторванным от погрязшей в экономических и политических дрязгах России, что они все же часть великой страны, что они отвечают за то, что происходит на их земле.

И из Южно-Сахалинска в Казань полетел новый заказ – создать нечто, что по-настоящему взяло бы людей за душу, чтобы, по словам одного из участников тех событий, "людям хотелось бы вытянуться в струнку под нашим флагом и плакать".

Так появилась песня "Наши острова". Стихи, написанные опять же Александром Фроловым буквально за пару дней, были приняты сразу. С музыкой вышла заминка.

Первую версию написал казанский бард Владимир Дергунов. По словам участников этих событий, "он создал совершенно изумительную, нежную лирическую песню, которую можно петь у костра под гитару". Но песня должна был поднимать во весь рост. Владимир Самойлов попросил создать еще один вариант. На этот раз – другого казанского барда, Виталия Харисова.

- Через неделю мне присылают аудиокассету, я слушаю и вдруг сам становлюсь по стойке "смирно" и плачу, потому что это на сто пятьдесят процентов то, что надо, - вспоминает Владимир Самойлов. - Мы тут же этот вариант загоняем питерским телевизионщикам, нам делают по-настоящему пафосный видеоклип - с атомными подводными лодками, крейсерами, морем. К сожалению, его удалось только три или четыре раза дать по ТВ…

Отлученная от телевидения, команда Самойлова повторяет ход с романом. В бытовых условиях записывается тысяча аудиокассет, которые раздаются таксистам, водителям грузовиков – всем, кто обладает двумя парами колес. Через неделю в Южно-Сахалинске можно наблюдать такую картину: жара, окна домов нараспашку, стекла машин опущены, и по всему городу слышны "Наши острова"… Через десять дней песня запрещена к официальному исполнению под предлогом того, что это незаконная политическая агитация, но поезд уже ушел. Выборы давно в прошлом, но песня по-прежнему живет и ее поют на Сахалине.

Постскриптум. Иных уж нет, а те далече

Выборы Игорь Фархутдинов тогда выиграл: слишком неравными были финансовые и административные ресурсы. Однако плоды победы губернаторская группировка пожинала недолго: несколько лет спустя, 20 августа 2003 года, вертолет, в котором летел губернатор Сахалина Игорь Фархутдинов, потерпел катастрофу. Спустя несколько дней Сахалин посетил президент России Владимир Путин, который завершил автономную эпопею "отвязного" острова. Лихой сюжет романа "Конец света" вдруг приобрел пророческие черты…

Федор Сидаренко по-прежнему мэр Южно-Сахалинска. На последних губернаторских выборах осенью 2003 года он вновь попытался завоевать губернаторское кресло, но проиграл и.о. губернатора Ивану Малахову. PR-команда Владимира Самойлова в этот раз с г-ном Сидаренко работать не смогла. поскольку работала на Олега Морозова в Набережных Челнах. Роман "Конец света" был издан в 2001 году в Казани агентством "Информ-клуб ЭС" в альманахе "Чтоб, про ненависть помня, не забыть о любви". Журналист и поэт Александр Фролов умер в январе 2002 года в возрасте 42 лет…

Из романа "Конец света":

…Сначала объявление наместника, а потом приход к власти нового президента встряхнули страну. В ожидании перемен затаилась политическая элита - дойное стадо киллера, притихли бандитские группировки. Даже Березовский, с которым у киллера свои счета, с перепугу подался в депутаты Госдумы, где еще вякал, но уже что-то невнятное. Какие уж тут заказы? В последний раз киллер был вынужден брать на испуг мелкого авторитета за смешные деньги. Киллер попросту взорвал машину лоха на глазах его тупой охраны.

И вот - дельная работа: ликвидация губернатора далекого Острова, получившего однако ж за последнее время из-за бугра бабок никак не меньше, а может, и больше, чем Москва. Заказал его человек серьезный…

Из романа "Конец света":

…Еще одна опасность: очень резко начал набирать политический вес мэр столицы Острова Илья Федоренко, объединивший вокруг себя и правых, и левых.

- Как там это новое движение называется?  - спросил в темноту Шарфутдинов.

- "Наши острова", - ответил кто-то.

- Так вот, советую всем запомнить, - тихо и оттого особенно зловеще произнес губернатор. - Эти острова не их. И не ваши. Эти острова - мои... И свистните на катера, чтобы прожектора врубили. Что мы в темноте сидим, как евреи во время тайной вечери?

Из романа "Конец света":

"Скоро выборы, - тоскливо думал Шарф, поднимаясь к себе в кабинет. - Где этот долбаный киллер? Скорее был уж!"

Выборов губернатор не любил. Более того - панически боялся. Этот страх остался в нем с тех пор, как его прокатили еще тогда, когда он баллотировался в народные депутаты СССР. Кислый привкус позора и бессильной ярости преследовал его до сих пор…

Из романа "Конец света":

- Ты что наделал, скотина? Мы с тобой, свинья, как договаривались? - голос Шарфутдинова звенел от злости и обиды. - Что молчишь? Отвечай!

Разбуженный ночным звонком Валошопенко хотел еще раз напомнить губернатору о разнице во времени, но потом решил выслушать недоумка до конца.

- Ты сначала расскажи - из-за чего сыр-бор. Я же не ясновидящая Ванга, - сонно ответил он в трубку.

- Твой придурок мне всю жопу разворотил - вот шо, - передразнил Шарф. - Мы с тобой договаривались как? В мякоть левого предплечья, а он...

Валошопенко наконец-то въехал в ситуацию. Произошло то, чего он боялся: киллер вышел из-под контроля. Теперь он грохнет Шарфутдинова, а заказчик - вот он, Валошопенко, с которым жертва сейчас открытым текстом разговаривает по телефону. И надо быть кретином похлеще Шарфа, чтобы надеяться, будто аппарат не прослушивается…

Из романа "Конец света":

…Киллер заболел. Спать он не мог - за время болезни выдрыхся за все бессонные ночи. Но иногда наступало короткое пятнадцатиминутное забытье, похожее на смерть.

Ему всегда виделось одно и то же.

...В Чечне они, прошедшие Афган, воевали честно. Без нужды никого не трогали, но и спуску не давали. Была какая-то негласная договоренность между ними, профессионалами, и чеченцами, многие из которых прошли тот же Афган. Бардак начался тогда, когда в мерное течение событий вмешалась политика. Бывший кандидат в президенты, экс-генерал, продавший голоса поверивших в него людей за теплое место в кремлевском кабинете, и открыто и нахально руководящий им олигарх имели на территории мятежной республики свои интересы. Одному нужен был повтор славы миротворца, другому - белая нефть и та же слава самого крутого бизнесмена планеты.

К подписанию мирного договора офицеры-десантники отнеслись спокойно. Повоевали - пора на зимние квартиры. Какой идиот придумал праздничное построение личного состава по этому поводу - киллер не знал. Узнал - убил бы.

Церемония строилась так. Напротив федеральных солдат должны были, по замыслу, встать отстаивавшие свою землю чеченцы. Для операторов российского и некоторых мировых ТВ-центров такой видеоряд был просто находкой. Они, эти кадры, и крутились в голове киллера с ужасающими подробностями и столь же трудно переносимой периодичностью.

После того как был зачитан текст соглашения о мире, когда федералы под марш "Прощание славянки" уже были должны покинуть импровизированный плац, вперед - от чеченцев – шагнул, наверное, самый непримиримый из боевиков - дивизионный командир Масуд.

- Радуетесь, суки? Чему радуетесь? Тому, что половину моего народа угрохали? - заорал он, глядя перед собой невидящими глазами. - Так я за то, чтобы мы все здесь сдохли. Лучше так, чем с вами.

Ручной пулемет в его руках заговорил неожиданно. Построенные для прохождения торжественным маршем шеренги валились как подкошенные…

Из романа "Конец света":

…Губернатор, которого признали спятившим временно, считал варианты.

Он больше не верил местной "семье". Заказчиком смертоубийства мог быть любой из них. Но кто именно? Шарф терялся в догадках. Должен же быть какой-то мотив преступления: об этом пишут в любом мало-мальски стоящем детективе.

"Убить-то меня, конечно, есть за что", - самокритично мыслил губернатор.

Вспомнилось собрание партхозактива, в начале которого он, Шарф, объявил собравшимся: "Я - Маргарет Тэтчер. Я в том смысле Маргарет Тэтчер, что в ближайшее время закрываю к чертовой матери все шахты на Острове".

Первая половина фразы насчет того, что Шарф уже не Шарф, а премьер-министр Великобритании, к тому же скоропостижно сменивший пол, произвела на участников совещания гораздо меньшее впечатление, чем вторая. Закрыть шахты значило уничтожить энергетику Острова. Как-то само собой выходило, что вокруг стволов, ведущих к залежам каменного угля, обосновывались поселки, даже города. То есть угольная отрасль на Острове была градообразующей. Ликвидировать ее, кроме всего прочего, означало оставить десятки тысяч людей без работы.

…Под губернатором находилось около ста фирм-однодневок. Получив льготную лицензию на добычу морепродуктов и налоговые льготы, эти конторы исчезали так же быстро, как появлялись. Выловив, разумеется, не пять тысяч тонн рыбы или крабов, как предусматривалось документом, а тысяч пятьдесят. Разница аккуратно подсчитывалась людьми Шарфутдинова, он столь же аккуратно получал свою долю.

- Делюсь со всеми. Сколько дают, столько и беру, - заочно обиделся губернатор. - Неужто кому-то больше потребовалось?..

Да, рыбаки тоже могут, - пришел он к неутешительному выводу. - А вот из-за нефти вряд ли. Такой кусок кроме меня никто проглотить не сможет…

Речь шла о шельфе Острова. Из девяти разведанных месторождений Шарфутдинов успел продать только два…

Из романа "Конец света":

Киллер не был эрудитом, тем более энциклопедически образованным человеком. Но он любил пристраивать вычитанные или услышанные научные теории к обычной жизни.

- Похоже, губернатор должен был получить приказ на самоистребление, как шнурок неугодный патриций где-нибудь в Древнем Риме, - морщил лоб киллер. - Но разве эта скотина подчинится? Он нас переживет. Стало быть, для общества он - раковая клетка: его надо уничтожить.

Правда, после убийства его, киллера, снова назовут преступником. Что же, он по морально-психологическим установкам, вероятно, и есть преступник. К примеру, признавал главную зэковскую заповедь: не верь, не бойся, не проси. Но не полностью. Киллер ничего не боялся. И уже тем более никогда ничего не просил.

А вот не верить не мог. И боялся признаться даже себе, как ребенок - в детском грехе, что он верит. Он истово верит в эту проклятую, тысячи раз изнасилованную и любимую до боли страну. Не сегодня и не завтра, а может, через сто лет она все же поднимется с колен, перестанет просить милостыню, станет великой.

Из романа "Конец света":

Президент летел над страной.

Если приходилось возвращаться из Западной Европы, а такое случалось часто, его всегда поражала одна и та же картина. Светится, переливается огнями Запад, в море света купаются города, соединенные дорогами, будто новогодними гирляндами огней. И вдруг - темнота. Ни единого всполоха за иллюминатором самолета. Значит, внизу Россия.

Президент откинулся на спинку кресла. Визит в Токио начался с неприятностей. Чуть ли не в последний момент кто-то спохватился: в Южно-Горске митинг по случаю окончания второй мировой войны и - на следующий день - визит на высшем уровне в столицу побежденной Японии...

Во время полета он анализировал ситуацию: что это было - сознательная провокация или очередная глупость Шарфутдинова. То он отдает шельф Острова транснациональным компаниям да еще освобождает их от налогов на четверть века. Грабит не только сегодняшнюю, но и завтрашнюю Россию. Детей грабит. То закрывает шахты, оставляя тысячи человек с семьями без работы и без средств к существованию. А рыба и морепродукты? Премьер, да и он, президент, выкраивают копейки, клянчат деньги за границей, а миллиарды долларов, нужных позарез, вывозятся из страны в любом виде - нефть, рыба, лес.... Неужели серьезные люди могут думать, будто я, наивный, ничего не знаю о "секретных" счетах? Это же нонсенс! Или уже настолько обнаглели, что откровенно плюют на Кремль?

А попробуй тронь кого... Вон, слегка прищемили Гусинского, так какой визг по всему миру.

- В России душат свободу слова! Президент ведет страну к диктатуре! - процитировал президент. - Ну погодите, сволочи. Допрыгаетесь. Я доберусь до каждого, персонально…

Перед вахтой спит в кубриках братва.
Капитан не спит. Он - старик.
На Большой земле помнят острова,
А на островах - материк.
Потому всегда и в любом порту
Пьет островитянин-моряк
Тост за острова, тост за Порт-Артур
И - отдельно - тост за "Варяг".
И тогда звучат верные слова,
Что "Варяг" Россию не сдаст,
И про острова - наши острова,
Наши острова для нас.
Кто сюда придет - нам не все равно.
Жив тот капитан или нет?
С наших островов над большой страной
Начинается рассвет.
Здесь крестовый стяг. Он непокорим,
Как земля за нашей спиной.
Остров Сахалин и гряда Курил
Встали за Россию стеной.
Пусть всегда звучат верные слова:
Здесь никто Россию не сдаст.
Эти острова - наши острова,
Наши острова для нас.
По местам стоит славная братва.
Шепчется с движком моторист.
На Большой земле верят в острова,
А на островах - в материк.

Газета «Курьер ЭС», 7-13 июля 2004 года